| ||||||
|
| |||||
|
Основные произведения Савельевой Е.В.Мы часто верим на словах, Мы веры иногда стыдимся. А в наших грешных головах Толпятся страхи. Мы боимся. Мы размышлений избегаем О том, что стало неизбежным. Ведь в глубине души мы знаем, Что грех не может быть безгрешным. Нам эти мысли жить мешают… А может это все лишь бред, И Бога не было и нет?- Так люди совесть заглушают, Так люди прячут жалкий страх. А вера и без слов бывает. Бывает вера на словах… Мы всякий раз, когда грешим, Как будто в бездну, вниз спешим. И каждый знает: там есть дно, Но далеко еще оно… Мы согрешим еще не раз, Ведь не сегодня, а потом Столкнемся мы со смертью, с дном. А тот, кто нас однажды спас Пока не нужен нам… А он Всегда прощал, - простит сейчас. Мы этой логикой живем. Из поколенья в поколенье Не прекращается паденье. Мы снова Бога предаем, Чтоб через миг просить прощенья!
Среди светил сама Бездарность Своей бездарностью блеснула. Аплодисменты в благодарность Прервать молчанье не рискнули.
Чего же требуется больше? Под общий смех она хохочет И эстетические рожи В изящной позе важно корчит.
Лицом Бездарность равнодушна. В груди – клочок стиха дрожащий. И глухо верит, что так нужно, И быть боится настоящей.
Шагнула робость через наглость. Стихом позорным полоснула … Среди светил сама Бездарность Своей бездарностью блеснула.
Всегда тревожили поэта Проблемы нравственности нашей, Ведь затерялась совесть где-то, Но что же будет с нами дальше? Все в мире нашем может быть. Могу вполне предположить: Земля - материя живая, В ней чувства есть и есть сознание. Она живет и, расцветая, Дарует жизнь всем тем созданиям, Которых видим мы вокруг. Земля растет, цветет, но вдруг Возник жестокий разрушитель, (И человек - ему названье) Земли неблагодарный житель. Развитье разума, сознанья Должны испытывать прогресс, Но совесть уж теряет вес, И нет за это наказанья. Сейчас, кто ближнего обидел И слезы на глазах увидел,- Уже считается герой, А кто унижен, тот изгой. Вот человечность как теряют И, заглушив рассудка стон, Уж за собаку посчитают Того, кто не такой, как он. Людьми зоветесь... Может быть, Не поздно смерть остановить? Так нет, давайте же вредить. За зло природа будет мстить. Ведь Землю - мать свою губя, Мы смерти придаем себя. А когда люди уничтожат Дары бесценные Земли, Тогда они поймут, быть может, К чему дела их привели. Итак, плодитесь, размножайтесь, Владычествуйте над Землей И восхищайтесь красотой, И сохранить ее старайтесь. Добрее людям надо быть, Уметь любовью дорожить, Иначе нам не стоит жить! 19 мая 1998 год.
Они сияют, как топаз. Я внешне их не замечаю, Но так сейчас по ним скучаю. Наш разговор невольно нем. Хочу признаться, но зачем? Хочу любить... Но почему Я жизнь хочу отдать ему? Приди ко мне, печаль моя. Тебе открылась бы, но я Катастрофически горда И не признаюсь никогда.
Что же делать мне с собою?- Отличаюсь белизною Среди черных птиц я стаи. Как же жить мне? Я другая. Выживания их способ Откровенный и простой: Изгоняется та особь. Та, что блещет белизной. Их инстинкты и повадки Непонятны мне и гадки. Также невдомек и им То, что вижу я другим. Мы живем в одной среде, В одно время, и везде Налетает когда стая. С ними рядом ощущаю Глаз насмешливых ряды. Слов давящие пуды... Я боюсь, что очерствею Душой, а телом почернею. Холодной буду и жестокой И в мир я черный окунусь. Не вспомню мысли я высокой, Морали светлой и глубокой. Но я над ней лишь посмеюсь. "Да, хорошо быть эгоистом, - Все мысли только о своем. А ты же звучным этим свистом Зовешь к гармонии вещей. Кому перо нужно твое? Пусть оно черного светлей. Но лучше ты не стала жить. Ведь проще дьяволу служить. – Мне ворон черный говорит. И вновь душе моей вторит: "...И кончатся все униженья, Сотрется с крыльев белый цвет. Не будет свету продолженья. Так с нами ты иль, может, нет?" На сей вопрос один ответ: "Полеты ваши так низки, Полеты низкие легки... Как жалки, черные вы птицы. Ведь грех - ничтожеством гордиться! Расчет холодный ваш - жестокий, мерзкий. Тогда сама я лезла на рожон. Полет мой в небо - это вызов дерзкий Всем тем, кто в эгоизме погружен!" Но ворон черный вновь твердит: "Оставь же совесть и свой стыд. Твои мечты, стремленья - вздор. Не сохранится белый вид – Это естественный отбор. Вам нужно, наконец, понять: Ломает крылья угнетенье, Чтоб мысли не было летать. Протесты сменятся смиреньем. А наши легкие угрозы Дают исток метаморфозе: Темнеет ваше оперенье. Уж мало птиц осталось белых. Ведь кто не с нами, тот потух. Нет независимых и смелых. Так выбирай одно из двух" Нет, не могу я с вами слиться. Я не могу и не хочу! Ну, где же, белые вы птицы? За вами в небо полечу! Нет, никогда я не пополню Безумцев черные ряды, Но с жалостью о вас я вспомню. Как низостью своей горды. Вы думали, я покорилась И с вашей подлостью смирилась? Но нет, не долго я молчала, Был сжат мой рот, - душа кричала! Я слышу, небо как зовет: Уж расцветает моя лира. Я скоро совершу полет И черного не свижу мира. И пусть все зло я вам прощу, Ведь в сердце ваше вход ищу, Оно же тверже, чем свинец. Что ж, птица - я, судья - творец! 16 июня 1998 г.
Тычут пальцем, что грешна. Хоть кричи - хоть не кричи, Ведьма людям не слышна. Рты разинуты сухи, В языках - змеиный яд. Люди лишь тогда глухи. Когда слышать не хотят. Мне недолго до конца. Но наружу лезет смех. Что трусливая овца Примеряет волчий мех. Я смотрю в лицо толпе, Хоть и не на что смотреть. Не познав любви к тебе, Будет больно умереть. Это больно в первый раз... В смерти также, как в любви. Не увидев синих глаз, Страшно мне закрыть свои. Посиди пока в углу. Позлорадствуй там, в тени. А потом уже, в золу. Смело, жертвенно харкни. Наступи - не оскорблюсь Под подошвой грубой лжи. Плюнь еще раз, но, боюсь, Не достанешь до души. 15 декабря 1999 г.
7. Я вновь сама себе красиво лгу. Но вдруг - обрыв. Потеряна дорога. Я вены перерезать не могу, Лишь потому, что это против Бога. Живу, не ненавидя, не любя. Не чувствовать я с детства научилась, Но где-то глубоко внутри меня Душа живая, трепетная крылась. Теперь она невольницей томится, Накапливая всех надежд золу. Душа, как обескрыленная птица, Упавшая на острую скалу. Ей не видать теперь небесной воли, Не исцелить два сломанных крыла. О, сколько сожалений, сколько боли! Уж лучше бы та птица умерла... 1999 год.
Мне в вещем сне сегодня снилось: Недвижимо, как изваянье. Стояла я. Так долго длилось Удара в спину ожиданье. Обидчик не сумел обидеть И промахом не смог убить. Его могла бы ненавидеть, Но я умею лишь любить. Боялась я удара, боли И смерти. Замерла, моля: "'На все твоя, о Боже, воля. В твоих ладонях жизнь моя!" Преступник трижды кинул камнем, Хотя писали: "'Не убий". Три раза камень повторял мне, Катясь к ногам: "Живи, люби..." 15 августа 1999 г.
9. Не смотри на меня, все равно не увидишь, Не заметишь того, что влечет интерес. Я - не место, которое взглядом ты ищешь. Это место - земля или складки небес. Не почувствуй руки, что к тебе прикоснулась: Для тебя это просто касание тел. Не почувствуй тоски, что в ночи встрепенулась, Но, взлетев, поняла, что всему есть предел. Ну, зачем у любви есть границы полета? Значит, небо для птиц не свобода - силки. А нужна ли в объятьях твоих мне свобода? Не нужна, но любовь - не пожатье руки. Снова на остановке автобусной ждешь. Я пришла. Почему глаз моих ты не ищешь? А захочешь найти - все равно не найдешь... Не смотри на меня, все равно не увидишь. 21 октября 1999 г.
Прийти ко мне он не трудится. Глаза его - темный лес, В них даже ветер заблудится. Мечтать о том, что не сбудется Совсем пропал интерес. Его словесность безмолвная. Но фибры сердца кричат. В глазах его блещут молнии... А руки те странно-скромные Не о любви ли молчат? Меня терзает бессонница, Стихи ночами пишу. Любовь в мое сердце ломится. Ты скромен, я тоже скромница: О гостье не расскажу. Живешь совсем недалеко ты? Я вижу дом из окна. Любви рыданья и рокоты, По сердца кафелю ропоты Достали. Я влюблена. Друг друга долго мы мучили. Любить ты не запретишь. Живи ты в благополучии... Мы грусть молчаньем озвучили, Но мне не нравится тишь. 13 октября 1999 г.
11. Все вы, парни, разные настолько, Насколько у вас разные глаза. Я по ним обособляю волка От мошки, гепарда и козла. Мошкара внезапно прилетает. По чуть-чуть сосет украдкой кровь И, без лишних действий, прилипает, Чтобы доказать свою любовь. А козел умеет только бекать: Беззащитны грозные рога. И, пока нужна, он может бегать... И сбегать от грозного врага. Третий, что недавно повстречался, Был гепардом в облике мечты. Но, оскалив зубки, испугался: Грубые характера черты. Волк опасней на моем был фронте: Он молчал и не вилял хвостом. Он искал меня на горизонте, Только я не ведала о том. Волк не хочет жертвы мелкой, легкой. Нелегко со мной, я не коза. Я лишь помню образ одинокий, Синие голодные глаза... 26 ноября 1999 г.
12. Ах, те голубенькие глазки! Уста мне шепчут те же сказки. А эти опытные ласки Мне намекают на интим. Твоя рубашка пропотела... Мне до нее какое дело? Есть у меня душа и тело, И мы интима не хотим. Ах, эти жесты и движенья, Нюансики телосложенья! Ах, этот трепет приближенья Волнует, как ни странно, кровь. Смолой блестят твои ботинки... Ты страшен, как паук с картинки, А эти руки - паутинки Мне намекают на любовь. Ах, та улыбка неземная, Душа бесстрастно-ледяная И та коробка черепная Без примитивнейших мозгов! Актеры - мы, квартира - сцена. Твои слова тупей полена Мне ведают: "Ты видишь, Лена, Я намекаю на любовь". Мне роль твоя давно известна. Любовь твоя совсем не лестна. Сопротивленье бесполезно И не подлизывайся вновь. Ах, парни, как же вы упрямы! Не нужно быть любви ворами: Раз любите - скажите прямо И без намеков на любовь. 1999 год.
Тебе, любимый, посвящаю Печаль и горечь этих строк. Тебе запомнить обещаю Жестокий жизненный урок Там все горит слепящим светом. Роняя тени на песок, Стоят безжизненные горы. Там проплывают в небе птицы, Гонимые прозрачным ветром. Полет свободен и высок. Бросают птицы сверху взоры Туда, где бьется сердце львицы. Заката алое свеченье Каемку неба охватило. Разлилось красками огней, Разбрызгав красные огни На туч бесшумное теченье. Оно и львицу охватило И скорпиона, рядом с ней. Случайно встретились они. И, забывая обо всем Они друг друга изучали. Увидел каждый отраженье Чужих очей в чужих очах... И зажигался мир огнем. Два сердца в такт один стучали. Произошло любви рожденье При свете звезд, луны лучах. Любить не поздно никогда И никогда любить не рано, Но львица наша молода И верит в чувство без обмана. Хитер и ловок скорпион: Манит, пленяет и нежданно Добычу отравляет он. Ведь жизнь сложна и многогранна. В порыве чистом, как и свет, Она приблизилась к нему. Ничто б ее не удержало. Он будто бы любви просил. Но слишком резким был ответ: Дав волю чувству своему, Его коснулась. Вскинув жало, Он львицу в сердце поразил. О, как же молодость наивна! И глаз притворное сиянье, И этот чертов нежный взгляд Считают признаком любви. Она, отпрянув инстинктивно, Вдруг замерла, как изваянье. В глазах темно. Разлился яд В горячем сердце и в крови. Озноб захватывает тело. В нем, от рыдания дрожа, Отравленное сердце сжалось. Уняв невольный скорби всплеск, Последний раз она глядела В его глаза, а в них - душа. В его душе была не жалость, А лишь холодный дерзкий блеск. Но львица, вида не подав, Что все в душе ее свернулось, Не застонала, не рыдала, К нему не бросилась с мольбами, Но гордо голову подняв, Высокомерно улыбнулась И эти фразы прошептала Ему иссохшими губами: "Свои законы есть в природе. Я не могу тебя винить. Тебе, как видно, суждено Губить, жалея лишь себя. Не свойственна твоей породе Способность чувствовать, любить. Тебе такого не дано. О, как же жалко мне тебя! Не нужен никому твой яд..." И содрогнулось сердце львицы. Оно умолкло, замирая: Он так смотрел самодовольно, Как на убитого глядят Глаза бездушного убийцы. И, в темноте холодной тая. Ушла бесстрастно и достойно. Так гордо, медленно ступала, Хоть легче было б мчаться прочь. Кружился мир в ее глазах. Как только скрылась вдалеке, Вдруг в темноте она упала, Которую стелила ночь. А звезды, что на небесах, Блестели рядом на песке: В слезинках львицы отражались. Ее дыхание дрожало. Она любила и, казалось, Что львица будто бы дышала Той угасающей любовью. Там, за бесчувственной горою Она недвижимо лежала Отравлена тлетворной болью. Ни звезды, ни луна, ни ночь Ей не могли ничем помочь. Все знал, но не сумел понять: Найти сложней, чем потерять. И жизнь, и смерть, и тьма, и свет Кричали скорпиону: "нет", Протестовали в унисон: "Что ты наделал, скорпион?" Ту боль почувствовать смогли Просторы неба и земли. Страданья львицы видел Бог, Один лишь ты понять не мог. 5 января 1999 г.
14. Мама, ты родилась, когда пели рассветы, И лиловые искры плясали в мороз. Ты копила лета. Вот еще одно лето Твой декабрьский рассвет в день рожденья принес. Мама, мама, тебе далеко до заката - Твое солнце желает светить и светить! Не прошли вспышки молний и грома раскаты. Будет снег обволакивать, дождь моросить. Мам, весенние птицы не отщебетали, Незабудки июньские не отцвели. А деревья твои небосклон не достали, Как и листья твои не достали земли. Мам, я прошу тебя, не огорчайся, Что зеленый твой плод не торопится спеть. Но тебе он желает безбрежного счастья. Чтобы каждый рассвет побуждал тебя петь. 6 декабря 1999 г.
15. Ты мне сказала: "мужик есть мужик..." Ты задолжала, а он не должник. Ты вышла замуж, а он вроде как, Даже не муж - новогодний колпак. Как же так лихо на плечи он лег? Нежно и тихо? Лежи, муженек. Ты мне сказала: "им нужно гулять" А женщине должно всю жизнь умолять. Чтобы не бросил, детей не забыл. Лучше бы (чтоб знала силу) побил. Хоть у меня он и не инвалид, Пусть, не работая, дома сидит. Дома, в убежище, пряча свой клад, Не понимаешь, что он был бы рад Нежною ручкой махнуть, но в пути Сможет ли дуру такую найти? Ты не нужна, но мужчине должна. Муж - это муж, а жена - не жена? 6 декабря 1999 год.
Скрылись теплые лучи, Стала сцена темной, серой В снежной опере ночи. Тем не менее, не мало На снегу хрустит ролей. Я - лишь зритель - отыграла Пьесу горечи своей. Как на занавесе дыры, Тучи в небе прорвались, И луна со сцены мира Наблюдает нашу жизнь. Сбросив взгляды с пьедестала В золотых одеждах сих... Я из зрительного зала К ней подбрасываю стих. 23 ноября 1999 г.
Две руки слились в пожатье И взаимное тепло, Как непрошеное счастье, Две ладони обожгло. "Правая рука - мужская, - Спросите наверно вы, - Прикасается, лаская, К пальцам женским?" Но, увы, Это две мои ладони Держат верный карандаш, Чтоб, расслышав сердца стоны, Явь отметить иль мираж. 7 ноября 1999 г.
18. Ты влюблена. Как все девчонки. С улыбкой лижешь яд мечты... Росла бутончиком - ребенком И расцвела, как все цветы. Твой корешок неосторожный К истоптанной земле прилег... Расти, цветочек придорожный, Пока не сломан стебелек. Заметной будешь в блеске света, Но выжжет солнце твои дни. Прохожий мой, что бродит где-то, Меня отыщет и в тени. 26 ноября 1999 г.
Небо рухнуло на землю, На штыки телеантенн. Проживу еще неделю, И начнется новый день. Неба жидкого такого Не видал декабрьский снег. Вот еще совсем немного, И начнется новый век. Небо хнычет, небо плачет, Слез никто не подотрет. Стих мой все переиначит, Целый мир перевернет. 23 декабря 1999 г.
20. Я не возьму, - ты не возьмешь: Пусть наше счастье лежит на дороге. Я обойду, - ты обойдешь. Не оступись, посмотри хоть под ноги. Ты не взгляни, - я не взгляну. Ты смотришь прямо, не выше, не ниже. Ты не правдив, - я обману. Не увидал. Я насквозь тебя вижу. Не оглянись, - не оглянусь, Чтобы опять не начать колебаться. Снова проснись, - я не проснусь: Я не хочу снова зря просыпаться. 26 ноября 1999 г.
Но сон не отдых - лишь отсрочка... Я подходила вновь к окну И за строкой ложилась строчка. Я обращалась к облакам: "Зачем у вас оттенок крови Так распластался по щекам От бороды до самой брови?" Хоть я ответа не ждала, Меня хватало за запястье, И за границами стекла Я достигала планки счастья. Как это страшно - полететь, Ворваться в небо страшно... просто, Чтоб сверху с трепетом смотреть На фонари - земные звезды. Ударю горизонт по шву, И небо сдвинется, ругаясь. Влетая в ночь, дышу, живу. А, в день вползая, задыхаюсь 15 декабря 1999 г.
Какие красочные шортики И маечки в толпе пестрят! Помадой смазанные ротики О нехорошем говорят. Красноречивые юбчоночки Скрывают все едва-едва. Похабны также их душоночки. Как матершиные слова. Их робостью многоголосою Не стоит вам пренебрегать: В зубах с дешевой папиросою Начнут смешочки изрыгать. Как это круто - хвастать шмоткою. И, чем наглядней, тем модней! Как круто властною походкою Понять дать слабым, кто сильней. Опять одна иду по улице, Смотрю на чахнущий закат. Слеза моя - у моря лужица, И в том никто не виноват.
Кто виноват в самообмане, Когда вся жизнь взросла на лжи, И заживать не хочет рана Несостоявшейся души? Кто скажет мне, в чем странный повод, Казалось, беспричинных слез? По чьей вине тусовок гогот Мне не заменит тишь берез? 1999 год.
24. Легко ли смотреть в небеса? – Внизу я не видела света. Легко ли забыть мне глаза? Хотя, я не буду про это. Легко ли растаять в бреду, Пожертвовать всем ради пыли И помнить: взлечу - упаду, Сломав незажившие крылья? Легко ли паденье терпеть И даже не видеть, где рана. Легко ли без боли болеть? Лечиться то поздно, то рано. Легко ли мне слышать: "Живи, Учись, и ползи-ка отсюда..."? Легко ли любить без любви?... Хотя, я про это не буду. 2 декабря 1999 г.
Так естественна ошибка. Каждый ежедневный век Я ищу его улыбку. Каждый ежечасный год Я ищу тот самый образ, Только всякий раз не тот За спиною слышу голос. 27 декабря 1999 г.
Слишком гордой была, Но потом поняла, Что моя голова Для опущенных глаз Высоко поднялась. 29 октября 1999 г.
На солнце жизни отцвели. Барахтаясь в болотной тине, Живу, как прежде, на мели. Я б в водах поплыла глубоких, Но вновь пугаюсь глубины. Я - сонм людей больных, безногих, Которые одарены. Я - смертница на смертном одре, Что каждый час свое берет, Которую бессилье порет, Что не живет и не умрет. Я в книге Жизни - лишь страница. В ней мало записей пока. Я - узник. Из моей темницы К рассвету тянется рука. 3 августа 1999 г.
28. Что может быть мучительней, Чем руку грызть с локтя?! Таков удел родителей – Терпеть свое дитя. 2 ноября 1999 г.
Я окно ледяное Грею теплой рукою, Чтоб увидеть за ним Хоть бы что-то родное. Но поля неживые И деревья кривые, Безголовые пни Словно брезгают мною... Но рука холоднеет И тускнеет, тускнеет Моя вера в себя Вместе с этим окном. И любовь не согреет, И никто не поверит, Что замерзла душа, Бросив тело - свой дом... 1999 год.
30. Прощайте дни прелестной жизни! Я вас перенесла с трудом Я раскрошу мечтаний призмы. Покину свой печальный дом. Прощай, лирическая муза! Как нас друг к другу не влечет, Ты для меня теперь - обуза: Я изучаю бухучет. Прощайте, тайн угрюмых тени! Мне вас при жизни не понять. Судьба поставит на колени. Заставит голову склонять. Прощайте, сны о незнакомом И ожидания чудес! Мне взглядом тем, что был бездонным, Не дотянуться до небес. 30 августа 1999 г.
31. Посвящать тебе стихи не хочу, Но желания мои - краткий бред. Не услышишь, потому и шепчу. Что дороже для меня парня нет. Не прочтешь, и потому отдаю Самородок настроенья строфе. Не увидишь, потому и стою На проросшей при морозе траве. Для меня взошла трава на снегу. Если б я такой же смелой была! Без тебя лишь потому не могу. Что, когда ты был так близко, могла. 28 декабря 1999 г.
Она вытекает из вен Невидимых, ноющей болью Пульсирует в холоде стен. Я плачу безгласно, бесслезно: В любви растворилась соль слез. Найди меня, если не поздно, Под сенью предчувствий и грез. Я в дымке ночи полоскаю Черты и пунктиры твои. Я кровью любви истекаю, Не веря в потерю любви. Лишь каплю одну из потока Украдкой в ладони возьму. Текущая влага истока Вернется обратно, к нему. 7 ноября 1999 г.
Одежда металлического цвета, В глазах замешан больше голубой. Я рядом уступила рядом место Старушкам двум, похожим меж собой. Последняя ушла, сказав "спасибо", Отдав тем самым искорку тепла. Я села вновь, гляжу - напротив глыба Все также безразлична у стекла. К тому окну она примерзла взглядом. О чем тот взгляд, никто бы не сказал. Ей ничего ни от кого не надо И хочет, чтоб с нее никто не взял. Она как будто вся из перламутра, Как будто айсберг, ледяной мираж. Мне грим ее известен: тени, пудра. Холодность завершает макияж.
Словно пустоты покров. Как течение бесшумное Влилось в сердце, в душу, в кровь Растворилось в осознании, Что мертвы мои мечты И, безвольные, в изгнании, Стали частью пустоты. Я забудусь на мгновение, Ощутив вуаль тоски, Будто бы прикосновение Одиночества руки. Слышит вновь твои пророчества От угроз уставший слух. Отпусти же, одиночество, Обессиленный мой дух! 1999 г.
Выбросить куда-нибудь подальше! Вот бы зажилось мне как в раю Без мыслишек нудных и щемящих. Вот представь: не ищет разум тем, Чтобы гнать вопросы от ответов И наоборот. Жизнь без проблем, Без ограничений и запретов. Круглое ничто, но жизнь - лафа. За дела спокойно оправдайся: "У меня слетела голова, Как у всех, но все же я держался". Нет, не то. Зачем как большинство? В нем безгласна жизни единица. Безголовость стадная его Не глядит ни на сердца, ни в лица! Лучше я в сторонку отойду И поразмышляю одиноко: Вряд ли человека я найду Здесь, среди людей, которых много. 2000 г.
36. Говорят, исполины, ростом метра четыре, Знали много, и были из тонких миров. Они жили в нетронутом грязью эфире И не прятали мысли, не ведали слов. А сейчас ты попробуй, прочти чьи-то мысли. Ты лишишься ума, предпочтешь умереть. Мы глаза-то порой чьи-то встретить боимся, А на голую душу как нам посмотреть? 2000 год.
Ни в аду и ни в раю Общей мерою не мерьте Непосредственность мою. Тише воды - глубже омут, Холодней теченье в нем. Боль души - еще не повод Хоронить ее живьем!
Хочется заплакать сильно-сильно, Но сейчас не время и не место. Если так дерут, дерут насильно, То брать сдачу просто неуместно. Хочется сбежать, от всех укрыться. Хочется весь мир возненавидеть. Ничего не значащие лица Ждут, чтоб я смогла обиду выдать. Зря колоть тупой иглой - словами. "Да далась вам эта вся бумага!" Идолы придуманы рабами. Чтобы жить иллюзии во благо. 10 февраля 2000 г.
В страшное слово – «тупик» Я бы взяла посох, Но отыскала штык.
Сижу я, значит, за решеткою. Тут сыро - это от слюней... Смеются пни над идиоткою И возвышаются над ней. Хотя... какое возвышение?! Где крепкий ствол, а где сучки? Да-да, в моральном отношении Одни поганки им близки. Я не точу слезу от жалости – Их бесполезно поливать. При этом им хватает наглости Под ноги корни подставлять. А идиотка запинается И ниже носа не глядит. Ниче, коленки не сломаются, Зато научится ходить. Не бей их, дождь по голым косточкам – Им влаги сей не оценить. Одно осталось переросточкам – Сидеть, вонять, и гнить, и гнить... 2000 год.
Я ранимая бываю: Твой харчок - моя слеза. Я мальчишек отшиваю, Посмотреть боясь в глаза. Да, я знаю, не ответит Мне никто и никогда, Что мне светит, что не светит, Что мигает, как звезда. Да, я дикая, как стадо Перепуганных людей... Но учить меня не надо По указочке твоей. Да, я темная, как туча: Не понять меня никак... Ты найди попробуй лучше, А отыщешь - в руки флаг. Да, я глупая невежа И мой голос тих, пока. Сверху - кожа и одежда, А внутри - печаль зверька. Он забавный, но несмелый. Пусть растет, я не спешу. А свой флаг, уже не белый, Я за пазухой ношу... 6 сентября 2000 г.
Я вижу прозрачность. Унылую мрачность Раздетых, беспомощных душ. Отсюда мне видно, Как стыдно им, стыдно Смотреть в отражение луж. Душа рядом чья - то Жива без наряда, Без тела живого не та. Ей нечем прикрыться. Рукой? Проглядится В туманной руке нагота. Мы в мире под светом В одежду одеты. Во тьме, без одежды - равны. Ту душу зачем - то, Одеждой согрета, Жестоко сужу без вины. Красивых нарядов Поменьше бы надо: Дороже цена этих тел. А если потуже Связать с телом душу, Не меньше ли станет смертей? Мне счастье быть смертной И в кожу одетой, А время придет - обнажусь. Увидят пусть люди, Бесправные судьи, - Я голой души не стыжусь. 1 февраля 2000
43. Ход вселенной не изменится, Не повысохнут моря. Солнце выплыть не поленится, Мне одной благодаря. С неба звезды не попадают – Им глазеть еще века. Космос прессу не обрадует, Если я умру слегка. Человек шагами дикими Чрез меня перешагнет, А земля руками тихими, Словно мать к груди прижмет. Знаю, в трауре не сдуются Туч наполненных мешки. И враги не расцелуются, Не прикусят языки. И не станет правым левое, Где одно равно нулю, Если там - то недоделаю Или там не дотерплю. Так чего ж трясусь в волнении Где как руку положить?! Эту жизнь - одно мгновение Надо медленно прожить. 15 октября 2000 год.
Живет на свете Колобок – Ходячий рупор большеротый. На лбу кудрявой шерсти клок... Плюет себе он в потолок И умирает от зевоты. Но он живучий, вот беда! Он мнит себя неотразимым С физиономией кота, С ориентацией скота И с чувством юмора крысиным... 2000 год.
45. Своим ничтожеством подмятый, Весь мир лежит в земной пыли. Опущенный или поднятый, Он ищет места вне Земли. А в космосе пустом и тихом, Как в ожидающем броска, В забрале страшном и безликом К нему бежит с копьем тоска. И поражает, но не в душу, А глубже - в самое ядро. Он думает: "Я мир разрушу, Как только подниму перо!" Боль прошлого лишь страхом колет. Весь мир нестоящий простив. Не о себе он бога взмолит. И бросит людям новый стих. 16 февраля 2000 г.
46. Отчего начальники толстеют? Может жиром нравится трясти? Отчего рабочие потеют Перед тем как ближе подойти? Глухо бьется в теплом студне сердце. А на легких ой нелегкий груз! Но никто не просит их раздеться И не объявляет конкурс луз. Может так задумала природа. Чтобы каждый полз на свой шесток? Так не лезь в начальство без породы, Меленький, замученный сверчок.
Чтоб щупал (это в моде) И поздненько, и раненько, При выходе и входе. А после трудового дня, Как евнух у гарема, Он сторожит тебя, меня. Чтоб не было проблемы. Чтоб мы да не обидели Директорские души, Ведь бедные грабители В сто раз богатых хуже. 2001 год.
А надо мной кружат стервятники. Досадно им, что я не скор. Понятно: хочется дохлятинки, А я ломаюсь до сих пор. Они все ниже опускаются И в спину бьют исподтишка, И насмехаются, и скалятся: Ты хочешь жить? Живи, пока... Как тот пескарь, трясусь под крышею. Боюсь под небо выходить. А мысль о том, что быть мне пищею Мне может сердце не простить. И разобьет, как вазу в трещинах, Мою измученную грудь. Не бейся, сердце мое, бешено. Кричи, люби и просто будь! Кому нужны они, стервятники?! То ли "Калашникова" взять И, без истерики и паники, Спокойненько перестрелять. Никто не будет их оплакивать, Кроме засоренной Земли, Но всякой гибели поддакивать Кто будет, если не они?
49. Расстроена чем-то. Простые причины. Учиться устала, живу без мужчины. Да где его взять да из крови и плоти?! Одни "лапутяне" здесь ходят "в улете"! Расстроена чем-то. Душа на ладони. Дом тих, а на улице - кашель вороний. Мне хочется здесь и сейчас быть любимой, А тех "лапутян" прохожу гордо мимо. И кто же такие они, "лапутяне"? Один лишь из них на мужчину потянет, Но я не хочу жить, как он, беззаботно, Поэтому лучше останусь свободной. 30 июня 2003 г.
50. Что такое кров? Что такое дом? Конопля цветет под моим окном, Дети лет шести, - пятый из углов, Пробуют эффект матершинных слов. Совесть не в цене - принцип домино. Дети курят, пьют. - взрослым все равно. На морали плешь: улица, ТВ, Обмани, зарежь, без проблем живи. Образ жизни вот - бомж и наркоман, Цель - набить живот и набить карман. Средство - для себя и за счет других, Потому полно выродков таких. Малое дитя - маленькое зло. До чего людей время довело. Вот бессилье где школ, библиотек... Будет ли когда новый честный век? Выше конопли будет человек?
51. Экзамен. Дух упал без веса... Ну, в руки сам себя возьми! Что? Сердце в пятке... Ахиллеса?! Давай иди, не подкузьми. Неровен час и дело в шляпе. Что? Троек куры не клюют? Да у тебя ума - палата! Волынку перестань тянуть! А если, в рот воды набравши, Глаза мозолишь на виду, С тобою, знать, не сваришь каши, Зато оттянешь хвост коту. Один экзамен - капля в море, Да дорог золотник, хоть мал. Реветь ручьем, гореть в позоре Врагу бы я не пожелал. Экзамен. Подними на ноги Все, что учил день ото дня! И не в телячьем ли восторге Ты выйдешь, голову сломя?! 19 июня 2003 г.
52. Маленький мальчик хотел познакомиться. Как познакомился, так расхотел. Но все равно постарался запомниться Девочке бедной касанием тел. Сердце навылет, душа наизнаночку И не найти человека родней. Девочка, вроде, понравилась мальчику, Мальчик, как будто, понравился ей. Только у мальчика жизнь очень трудная: Поздно ложится и рано встает. Да и симпатия выдалась скудная: Мальчик доволен, а девочка ждет. Девочка раньше любила лишь издали И не желала быть рядом с милым. Девочка выросла, гормоны выдали. Но на бессильных ли тратить силы?
Ты не прав, мальчишка! Я полна желаний и стихов. Я не виновата В том, что, кроме мата. Ты совсем немного знаешь слов. Думаешь, влюбилась Или зацепилась. Что не скинуть и не отпилить? Знай, что я свободна И любить способна, Так же, как способна не любить. У тебя девчонка... У нее печенка Ревностью поедена, а ты... Мало тебе, мало. Жаль, что я не знала, Как опасны, могут быть мечты.
Хочу Туда, где правит Бог, Где не было людских дорог. Там голос мой сольется с ветром, Тот мир сияет ясным светом... Давно мечтаю я об этом. Хочу уйти сейчас от всех И жизнь свою прожить с начала. Не слышать вслед язвящий смех. И не по многим я б скучала... Хочу небес лазурь вдохнуть И вольной птицею вспорхнуть. Еще одно желание. Хоть раз Хочу на солнце яркое взглянуть Без слез, открыто и не щуря глаз. Да, к власти сила прислонилась, И потому гонима я, Но в ноги вам не поклонилась А мир таков, каков он есть. И не нужны здесь, правда, честь.. Но этот мир не для меня! Не выживать, а жить хочу, Подобно лунному лучу, Который во тьме дарует свет. Стихи - не жалобный куплет На заказном и на продажном. Душа моя оставит след Не в небе - на листе бумажном! 1999 г.
Тишина, тишина Не дает мне забыть. Что любовь мне дана И как больно любить. Тишина, тишина... Ты сказал в тишине, Что любовь не нужна Ни тебе и не мне. Что любовь - это ложь. Для тебя - это миф. Только ты не поймешь, Никогда не любив. Ты вернулся внезапно, Но любовь не поймать. Она пела когда-то – Теперь будет стонать. Вновь родится луна. Возвратится весна. Но зачем мне она, Ведь во мне тишина? 2000 г.
56. Что будет завтра - неизвестно, Сегодня - то же, что вчера, Но в сжатом времени мне тесно И не понять, когда пора... Легко в потемках обмануться И остается лишь гадать, Настало ль время встрепенуться Иль нужно вновь чего-то ждать. 2000 г.
О любви моей ты знал... «Отвали»,- ты мне сказал. Только я не «отвалю», Потому что я люблю. Я к тебе не подойду, Не повешусь на ремень. Мне бы видеть раз в году Не тебя - хотя бы тень. Слышишь ли любовь мою? Эхом плачется вдали... Ты сказал мне: «Я люблю...» Поздно, милый, отвали! 2000 год.
Я избегаю этих глаз. Они сияют как топаз. Я внешне их не замечаю, Но как сейчас по ним скучаю. Наш разговор невольно нем. Хочу признаться. Но зачем? Хочу любить... Но почему Я жизнь хочу отдать ему? Приди ко мне, печаль моя. Тебе открылась бы. Но я Катастрофически горда И не признаюсь никогда. 2000 год.
Я не люблю себя за то, Что я себя не понимаю, Что никогда и ни за что Свой страх сама же не признаю. Честолюбива и горда... Смеются - пусть, так выше нос! Девизом стало навсегда: «Они моих не стоят слез!» Но может, стоили они? Себя, за то я не люблю, Что зря проходят эти дни. И жизнь моя равна нулю. Я не могу смотреть назад. Вперед смотреть еще больней. Былое часто режет взгляд, Грядущее еще сильней. Я не могу понять зачем Мечтаю о судьбе поэта. И... не любима я никем. Я не люблю себя за это. 2000 год.
Ход вселенной не изменится, Не повысохнут моря, Солнце выплыть не поленится, Мне одной благодаря. С неба звезды не попадают - Им глазеть еще века. Космос прессу не обрадует, Если я умру слегка. Человек шагами дикими Чрез меня перешагнет, А земля руками тихими, Словно мать к груди прижмет. Знаю, в трауре не сдуются Туч наполненных мешки. И враги не расцелуются, Не прикусят языки. И не станет правым левое, Где одно равно нулю, Если там-то не доделаю Или там не дотерплю. Так чего ж трясусь в волнении, Где как руку положить?! Эту жизнь - одно мгновение Надо медленно прожить. 2001 год.
Если любишь, не гордись. Что любовь твоя сильнее, Чем его или ее. Если любишь, не сердись На судьбу. Пусть даже с нею Согласиться нелегко. Если любишь, не смотри Что земное счастье зыбко И не точен идеал. Загорелся, так гори. Отразится пусть улыбка Перекликами зеркал. Если любишь, не суди Не себя и не иного, Спотыкаясь на пути. Если любишь, то не жди, Размышляя у порога, Постучаться иль уйти. Если любишь, то не верь, Что у сердце есть законы, Наставлений не ищи. Если любишь, то не мерь От наколки до иконы Продолжительность души. Если любишь, не страшись, Что любовь не отзовется На другом краю Земли. Словом сердца распишись. Коль над почерком смеется Твой желанный. Не вели Ниже сердцу расписаться Под автографом любви: «Не люблю и не любил...» Не легко ли отрекаться, Если чувства ты свои Меньше гордости поил? 2001 год.
Я была не права: Слишком гордой была. Но потом поняла, Что моя голова Для опущенных глаз Высоко поднялась.
Что такое кров, что такое дом? Конопля цветет под моим окном. Дети лет шести - пятый из углов – Пробуют эффект матершинных слов. Совесть не в цене. Принцип домино. Дети курят, пьют - взрослым все равно. На морали плешь - улица, ТВ – Обмани, зарежь, без проблем живи. Образ жизни вот - бомж и наркоман; Цель - набить живот и набить карман; Средство - для себя и за счет других; А в итоге - тьма выродков таких. Малое дитя - маленькое зло. До чего людей время довело! Вот бессилье где школ, библиотек. Будет ли когда новый честный век? Выше конопли будет человек?... 2003 год.
Ты меня не заметил, Значит, я незаметная. Был твой взор ясно-светел, Ну, а я беспросветная. На любовь мою ступишь, И раздавишь - незримая. Нет, меня ты не любишь. Значит, я нелюбимая. 2003 год.
Мама, ты родилась, когда пели рассветы И лиловые искры плясали в мороз. Ты копила лета. Вот ещё одно лето Твой декабрьский рассвет в день рожденья принёс. Мама, мама, тебе далеко до заката - Твоё солнце желает светить и светить! Не прошли вспышки молний и грома раскаты. Будет снег обволакивать, дождь моросить. Мам, весенние птицы не отщебетали, Незабудки июньские не отцвели. А деревья твои небосклон не достали, Как и листья твои не достали земли. Мам, я прошу тебя, не огорчайся. Что зеленый твой плод не торопится спеть. Но тебе он желает безбрежного счастья, Чтобы каждый рассвет побуждал тебя петь.
Я секрет любви своей открою Чтоб жила она, вступаю в бой. За свою любовь борюсь с собою. За твою любовь борюсь с тобой.
не смотришь. А я смотрю тайком Ты безразличьем соришь. А я сорю стихом
68. Для книги «Россыпь талантов» - По Прокопьевской землице Бог таланты рассыпал. Страсть - в сердца, улыбки - в лица, В души - творческий запал. Как пройдешься по деревне, И кого здесь только нет?! Вот лозоплетенья древний Человек познал секрет. Все в хозяйстве пригодится, И корзины хороши. Продолжения традиций Вытекают из души. А у этого умельца Дед гончар и сам гончар. Но таланту тесно в сердце – Людям служит его дар. А какие мастерицы В наших селах мастерят! В их руках крючки да спицы Чудеса чудес творят. Видишь, дерево в извивах, То - по дереву резьба. Так красива всем на диво Деревенская изба. И наличники в «горошек», В деревянных кружевах, И глядятся из окошек Шторочки, что гладью - Ах! Так заглянешь очумелый В домик сельских мастеров: Все хозяюшка сумела От салфеток до ковров. Как игрушка, дом умельца, Словно сказочный дворец. Ты поймешь, что, как по сердцу Шел по дереву резец. Как же овладеть искусством? Вдохновенье - это бес: Заставляет делать с чувством Каждый шовчик иль надрез. Такова талантов россыпь, Велика у Бога горсть. Множество. Собрать непросто Спелую талантов гроздь. Живописцы, музыканты, Кружевницы, мастера, Мы хотим вас знать, таланты, Познакомиться пора!
И гаснет свет в окне. А я жива, да только Поэзия во мне Мертва. И смутно - стыдно За то, что не смогла Сберечь то, что не видно И душу предала; За то, что гордой стала И научилась лгать; За то, что я устала Две щёки подставлять.
| ||||||
| ||||||
| Сайт создан по технологии «Конструктор сайтов e-Publish» | ||||||